На этой неделе, 2 июня, в российский прокат выходит документальный фильм «Жизнь за один день» (Life In A Day). История его создания хорошо известна. В 2010 году YouTube попросил своих пользователей 24 июля, в субботу, какой угодно камерой снять видео о том, как они провели этот день. Ролики сняли 80 тысяч людей с разных точек планеты Земля. Шотландский режиссер Кевин Макдональд (Kevin Macdonald) с редактором Джо Уолкером (Joe Walker) и двадцатью помощниками за семь месяцев отсмотрели 4500 часов видео, выбрали нужное и смонтировали 90-минутный фильм – об одном дне из жизни планеты.
В фильме зафиксированы события – от одного медийного (24 июля 2010 года в Германии на лав-параде в Дуйсбурге в давке погибли 20 человек) до множества самых частных: кто-то умирал от рака, кто-то отходил от наркоза после кардиологической операции, кто-то выл на луну (в ночь с 23 на 24 было полнолуние), кто-то забивал скот, кто-то поливал цветы в Дубае, кто-то напился и переживал моменты счастья, кто-то без успеха признался в любви (предварительно проконсультировавшись по телефону с мамой о том, как это делается), кто-то лазил по джунглям в поисках еды… Как сказал режиссер, вышел «портрет мира за один день».
Прецедентов, кажется, нет, хотя аналоги по произведенному эффекту можно найти: Кристоферу Кэмпбеллу, например, вспомнилась трилогия «Кацци» («Qatsi») Годфри Реджио (снимавшаяся в 1975 – 1982 гг.), особенно первая ее часть «Koyaanisqatsi», – нарезка кадров под музыку Филиппа Гласса, призванная напомнить обитателям мегаполисов, что на планете есть и другая жизнь. В городе М. «Кацци» показывали в свое время в Музее кино на Баррикадной, где сейчас стрип-клуб.
Чтобы вытянуть из бесхитростных ютубовских операторов какую-то сюжетность, в «Жизни за один день» были скомпонованы блоки, где герои отвечают на вопросы: «Что у тебя в карманах?», «Что ты любишь?», «Чего ты боишься?» Как признался Макдональд, этот прием он позаимствовал из фильмов британского документалиста Хамфри Дженнингса (Humphrey Jennings, 1907 – 1950), одного из основателей организации «Массовое наблюдение» (Mass Observation).
Понятно, что «Жизнь за один день» будет воспринята по-разному, в зависимости от страны, интеллектуальных кондиций зрителя, его социального статуса и психического состояния. Это всегда так, но в этом случае особенно.
В России основной целевой аудиторией фильма станет офисный планктон, и сложно сказать, как он отреагирует: кто-то от напоминания о разнообразии мира отмахнется как от банальности, кто-то, может, пополнит ряды дауншифтеров.
Кое-кто может просто порыться в хистори мессенджеров или в почте и вспомнить, как он сам провел 24 июля 2010-го; сопоставить свои мегаполисные фобии со страхами простых людей в азиатских странах и деревнях («Чего я больше всего боюсь? Ничего, кроме бога»).
Персонаж фильма, который воплощает идею трансконтинентальности и масштабность замысла, – кореец-дромоман Окхван Юн (Okhwan Yoon) – космополит («неважно, из какой я Кореи: из Северной или из Южной»; на самом деле он из Южной, см. статью в Википедии), 9 лет путешествующий на велосипеде по разным странам, объехавший 192 страны, 6 раз попадавший под машины («некоторые водители очень беспечны»). Его рассказ об этом в зале «35 мм» вызвал ржач: планктон забился в истерике (какой глупый кореец, ведь мог бы сидеть в уютном офисе).
У интеллектуалов и бизнесменов снимать и выкладывать себя на ютуб времени не нашлось, так что фильм этот в основном о простых людях (некоторые позируют, но не они определяют настроение). Впрочем, есть одна история о занятом молодом человеке Джеке, который три года писал диплом, потом устроился на ответственную работу, очень долго не виделся с отцом, и в отчетный день поехал к нему, чтобы «наверстать упущенное» (это избитая коллизия американских фильмов: персонажи, может, и не выдумывали специально, как им провести 24 июля, но говорить на камеру что-то было надо, и «городские» свои размышления черпали из кино).
У Кевина Макдональда есть несколько идефиксов. Во-первых, фут-фетиш. Объективно обилие ног объяснимо техникой POV (point of view): когда любитель держит камеру, он начинает обследовать себя ею снизу; но у Макдональда на barefootness явно фиксация. Во-вторых, в фильме очень много детей, особенно, очевидно, режиссеру понравились оборотистый перуанский мальчик, работающий чистильщиком обуви, и мальчик Бобби, который энергично прыгает на кровати, где лежит его больная меланомой мать, только что перенесшая бесполезную операцию (см. на 16 – 18 минутах – это самые сильные кадры фильма).
Кроме любительских, в ленту вошли фрагменты вполне профессионально снятые (в том числе, выбросом вверх стали кадры с карпатскими пастухами, нарезанные из фильма украинца Бориса Гришкевича «Иванки»). Некоторые ведь рассчитывали прославиться за счет Ридли Скотта (автор идеи и продюсер «Жизни за один день»), не подозревая, что их творения будут размолоты в совершенно новый продукт и что никакой собственной поэтики от них не требуется, достаточно набора действий. Если бы все снимали на видеофоны мобильников (как та девушка, которая носит пистолет в кармане), Макдональд не выглядел бы таким беззаботным на фотографиях.
Интересно было бы увидеть, что (и как) намонтировали бы из отснятого (и лежащего в открытом доступе в сети) другие режиссеры с поэтикой, но это утопия: не каждый вдохновится просмотром 4500 часов видео и еще больше не поймут, к чему эти эксперименты. К примеру, Егор Кончаловский (наст. имя – Георгий Михалков, любимый внук Сергея Михалкова), когда проект еще только начинался, высказался о нем в жанре «не смотрел, но осуждаю»: «Мне кажется, что этим экивоком (экивок – это обиняк, недомолвка; он хотел сказать «кивком». – М.О.) в сторону новых технологий Ридли Скотт девальвирует свою профессию. [В] последнее время кто угодно может снимать кино. Это просто дань интернетно-цифровой экспансии. Я не знаю, зачем это нужно Ридли Скотту. Я не понимаю». Это из синхрона «Вестям».
На телеке важно, чтобы срочно была картинка с известным рылом, а что там в синхроне – глубоко вторично. Скорее всего, интервьюируемый вообще знал предмет, о котором высказался, со слов приехавшего его поснимать оператора ВГТРК, а для комментария его выбрали потому что он: а) режиссер; б) как-то связан с Англией; в) под боком. Но выход был: вместо драматического «не-по-сти-гаю» можно было хотя бы сделать вид, что «это интересно». Однако этому (к вопросу «Чего ты больше всего боишься?») помешали множество тайных страхов: страха перед новым (кто угодно может снимать, что ж это творится-то?), страха остаться назади, безуспешным и одиноким (тут виноват оператор ВГТРК, который ввел в заблуждение 44-летнего Кончаловского, будто 73-летний Ридли Скотт сам будет режиссером проекта), т.е., в конечном счете, гераскофобия – страх старости, психологически уже наступившей.
Россия в «Жизни за один день» представлена четырьмя неслучайными эпизодами.
У людей, отвечавших на вопрос «Что у тебя в карманах?», в карманах были – ключи от ламборгини, айподы, пластиковые карты, четки, деньги… Русский герой нарезки вывернул карманы своих спортивок и достал: «Ключи, телефон, шприцы...»
Второй эпизод – сцена в роддоме: акушерка выносит отдать новорожденного и механически, как автомат, обменивает его на коробку конфет. Конвейер по воспроизводству работает, это должно внушать оптимизм.
Герой третьего «русского» эпизода ловко перемахивает через забор, заходит в супермаркет, запихивает в просторные спортивки булочку с витрины, заходит в метро, ловко сигает через турникет… Это понаехавший в мск трейсер (а точнее сказать, гопник) Александр Байтурин, Байтик в контактике.
Кинопрокатная компания «Каравелла-DDC» и арт-объединение «CoolConnections» зачем-то привезли этого гопника на предпремьерный показ в «35 мм» – представлять ленту. (Почему не наркомана из первой сцены? Получилось бы как минимум содержательнее.) На сцене Байтик с трудом складывал слова в предложения, рассказывая, как его свозили в США на премьеру и как ему там, короче, в общем, было типа интересно. После показа с ним была еще беседа в фойе, на которую я не пошел, потому что почем куль овса на базаре можно узнать и в интернете.
В самом деле, Байтик уже раздал кучу интервью, из которых, например, выясняется, что учился он во владивостокской шараге («пошел после девятого класса, просто чтобы мама не приставала, что я дурака валяю»), потом «увидел ребят, которые занимаются паркуром. Они сказали: "Йоу! Давай тренироваться!"» И с тех пор он каждый день тренируется лазить по заборам, деревьям и гаражам.
И в кино он попал не просто: «Мне позвонили с одного телеканала и сказали: есть такой проект, давай ты сделаешь вид, что в нем участвуешь, а мы снимем о тебе репортаж». «Была идея снять видео с крутыми прыжками, но потом мы забили и решили просто снять свой день», – рассказал Байтик «Вестям». «Просто свой день» – это зайти в магазин и спи#дить, зайти в метро – и не заплатить…
В интервью журналу «Огонек» на вопрос, как он «выживает в жестокой Москве», Байтик глубокомысленно заметил: «Везде можно так жить... Все зависит от привязанностей, которые нас окружают, просто я не парюсь по этому поводу». А по поводу краденой булочки на вопрос «Известий», не стыдно ли ему, ответил: «Мне все равно. Пусть каждый для себя сам решает, стыдно это или нет, хорошо или плохо. У меня не было денег и хотелось есть. На что деньги были, то я купил, на что не было – взял». Булочка эта должна была встать поперек горла Байтика еще на кинофестивале в Сандэнсе, когда директор «Сандэнса» Джон Купер удивленно спросил: «Вы что, действительно булочку украли?» Должна была, но не встала.
Предложение подумать о том, хорошо это или плохо – воровать, не вовсе лишено резонов. Тут действительно есть над чем подумать.
Как известно, воровство и бой заложены в цену супер-гипер-маркетовских товаров (за кражу на сумму меньше тысячи даже полицию не вызывают, а просто, если поймают, отбирают и смотрят укоризненно). Строго говоря, Байтик ничего не украл: за него заплатили «лохобаны» (слово из репертуара Вячеслава Дацика, еще одного характерного представителя русской нации). Безотносительно – на фоточках в своем контактике – Байтик смотрится просто прикольно (там так и написано в комментах: "ахха крут", "хаха прикол"), а как представитель нации – типично. Паркур – изобретение французское, воровство в супермаркетах, наверное, – американское, бесплатно прокатиться на метро – вообще интернациональное. А все это вместе и в межнациональной нарезке – из перерусских русское, как сказал бы в подобном случае Пушкин.
Возникло еще подозрение, что в блоке нарезок, показывающих, кто как просыпается по утрам (европейцы готовят кофе и тосты, ананасы и бекон...), эпизод с алкашом, который похмеляется портвейном (на 15-й минуте фильма), тоже снят в России. И даже если нет – так должен быть, по теории вероятностей.
В фильме есть житель еще одной поганой страны – афганистанец, который пытается показать, что в Афганистане редко, но можно найти места, где относительно неплохо. Русские ничего такого не пытаются: ширяются (или бухают), воруют и (сцена в роддоме) – плодятся.
